Сергей Грабский: По замыслу россиян подрыв Каховской ГЭС должен остановить наступление ВСУ и усадить нас за стол переговоров

В ночь на 6 июня 2023 года произошло разрушение Каховской гидроэлектростанции. Вода из водохранилища начала затапливать города и села, тысячи людей остались без крова. Кроме того, из-за подрыва дамбы Каховской ГЭС начались проблемы с подачей воды во многих населенных пунктах.

Украинские власти обвинили в подрыве россию. Российские власти утверждают, что это ВСУ ночью обстреляли и повредили дамбу Каховской ГЭС.

Московские пропагандисты даже начали находить "плюсы" в этой трагедии и рассказывают, как это усложнит контрнаступление украинских сил.

Вместе с тем, поступают осторожные сообщения об активизации боевых действий на запорожском фронте. Россияне рассказывают, что ВСУ начали контрнаступление с использованием западной техники. Украина официально не комментирует эту информацию.

Военный эксперт, полковник запаса ВСУ Сергей Грабский в интервью "ОстроВу" рассказал, как подрыв Каховской ГЭС повлияет на военную кампанию и наступление ВСУ, стали ли мы ближе к ядерному удару со стороны РФ и на что еще способны российские войска.

– Подрыв Каховской ГЭС – это агония россиян или спланированная провокация?

– Подрыв Каховской ГЭС – это спланированная провокация россиян. Они действовали совершенно сознательно и четко, осознавая все последствия того, что они делают. Эта провокация должна была бы, по их извращенному мнению, заставить нас остановить наступательную операцию, сесть за стол переговоров и согласиться на российский мирный план. Кроме того, они таким образом пытаются обезопасить крымское направление от возможного прорыва украинских сил обороны, совершенно не осознавая, что если прорыв и будет, то не там.

– Некоторые эксперты говорят, что этот подрыв нанес больше вреда россиянам. Вы с этим согласны?

– Это зависит от того, что мы понимаем под этим вредом. Если мы говорим о нашей территории, промышленном и сельскохозяйственном комплексах, энергетическом секторе, то именно нам нанесен колоссальный ущерб. И это нельзя сравнивать с тем ущербом, который получили российские оккупанты, потерявшие часть личного состава, оборонительные позиции или какие-то ресурсы. Это была совершенно сознательная провокация со стороны россиян. И они сознательно пошли на такие жертвы со своей стороны, пренебрегая жизнью и здоровьем своих солдат. Но сопоставлять эти российские негативные последствия с потерями Украины и будущего просто невозможно.

Россияне никогда не считались с жизнью своих военнослужащих, они для них были таким же расходным материалом как патроны, ничего нового мы здесь не видим. И говорить о том, что россияне понесли больше вреда, это просто самоуспокоение.

– Даже сугубо с военной точки зрения?

– С военной точки зрения они потеряли определенные ресурсы и позиции, которые никто не собирался штурмовать. Россияне и так там находились фактически в тупике без всякой возможности развивать активные боевые действия, они сидели там как заложники и мишени на полигоне, и украинские силы их периодически обстреливали.

Скажем объективно, что они все же потеряли часть потенциала, который нужно восстанавливать, но я бы не сказал, что это серьезные потери, повлиявшие на их боеспособность.

- Когда некоторые говорят, что это именно Украина взорвала Каховскую ГЭС, что можно им ответить?

– Я бы у них спросил: каким образом и зачем? И все. Во-первых, зачем это Украине? Чтобы нанести вред, уничтожить свой индустриальный, сельскохозяйственный, природоохранный и энергетический потенциалы? Зачем Украине, которая борется за освобождение своей земли, это делать? Что это даст Украине?

Во-вторых, у нас нет средств поражения, чтобы такое сделать. Более того, конвенционных средств поражения, которые могли бы нанести такой вред, не существует в мире (если мы не говорим о ядерном оружии). Поэтому Украина даже физически не могла этого сделать.

- Еще существует версия о диверсионных группах, которые могли зайти со стороны подконтрольной территории Украины…

- Вы только представьте себе, сколько нужно диверсионных групп, чтобы перенести несколько сот тонн взрывчатки, незаметно для противника разложить и взорвать. Это невозможно.

– Российские пропагандисты говорят о срыве наступления ВСУ в результате разрушения Каховской ГЭС. Вы с этим согласны?

- Это абсолютный бред. Это тупик, являющийся второстепенным направлением, где велись боевые действия. Если посмотреть статистику, когда последний раз были боевые столкновения в пределах организованного подразделения на том направлении? Очень давно. Поэтому очень странно говорить о срыве наступления. Там никто не собирался наступать.

Форсирование Днепра на том участке – чрезвычайно сложная в оперативном и инженерном плане задача. У Украины просто физически нет такого количества сил и средств, чтобы осуществить форсирование большой массой войск. Поэтому как можно сорвать наступление, которое никто не планировал? Российские пропагандисты, осознавая, что они наделали, пытаются переложить вину с больной головы на здоровую, генерируя всякий бред, не имеющий ничего общего с действительностью.

– Многие эксперты и аналитики говорят, что это только начало и следующей целью Путина может быть Запорожская АЭС. Существует ли такая опасность?

- С одной стороны, после того, как оккупанты готовили свои позиции в Чернобыльском лесу, находясь в зоне активной радиации и после того, как они совершили военное преступление с подрывом Каховской ГЭС, исключить какую-либо провокацию на Запорожской АЭС мы не можем. С другой стороны, Россия осознает, что будет потом, если там что-нибудь произойдет. Поэтому я пока такие апокалиптические сценарии не строил бы, исходя из того, что на объекте постоянно находится миссия МАГАТЭ. У меня есть глубокое убеждение, что члены ядерного клуба достаточно четко дали понять России все последствия, которые могут произойти вследствие критической или аварийной ситуаций на Запорожской АЭС.

- Стали ли мы ближе к возможному ядерному удару со стороны РФ?

– Нет, не стали. Это параллельные действия, которые не следует связывать. Может Россия провести такую провокацию? Да, статистика показывает, что может (были провокации на Чернобыльской станции, мы видим подрыв Каховской ГЭС). Но вероятность этого мала.

– Как вы в целом оцениваете ситуацию на фронте?

– Судя по информации, которую мы имеем из открытых источников, мы говорим об определенном повышении уровня боевых действий. Если раньше, согласно данным Генерального штаба Украины, мы уничтожали по 300-400 россиян в сутки, то только за 7 июня силы обороны убили более 700 окупантов и утилизировали 18 танков. Это говорит о том, насколько интенсивными стали боевые действия по всем направлениям.

- Какие сейчас самые горячие участки фронта?

- Самыми горячими участками фронта являются восточное и запорожское направления. Мы внимательно наблюдаем развитие событий именно на запорожском участке фронта, потому что там, по последним сообщениям, активизировались активные боевые действия. Пока нет официальных сообщений, что мы там активно продвигаемся, но это входит в общую концепцию наступательной операции.

Наступления сейчас ведутся совсем другими способами. Есть такое понятие как оперативная безопасность, и поэтому у нас нет достаточной информации. А информация, которая есть в нашем доступе, не должна распространяться исходя из указаний Генерального штаба.

– На чем сейчас сосредоточены российские войска?

– Россияне сейчас сосредоточены только на обороне и на том, чтобы удержать захваченные территории. Они продолжают наносить террористические удары по другим объектам, пытаются вести активные боевые действия по определенным направлениям, но это собственно и все.

– То есть после Бахмутской операции они уже не проводят активные наступательные действия?

– Да, это и была задача Бахмутской операции – ослабить наступательный потенциал противника, и с этой точки зрения можно говорить, что они были удачными. Мы добились своей задачи, уничтожили наступательный потенциал противника и исключили возможность для него проводить активные боевые действия.

– После Бахмута российские военные активизировались в районе Авдеевки и Мирьинки, но сейчас они там не проводят активных наступательных действий. Это была неудачная попытка?

– Да, все верно. Россияне пытались там что-то сделать, но, получив отпор, эта армия больше не может проводить активные наступательные действия. Им нужен перерыв, которого мы не даем. Идет динамичная борьба.

– Им нужен именно перерыв или просто дополнительное время?

- Я не думаю, что боевые действия остановятся, они просто могут иметь разную интенсивность. Обмен артиллерийскими ударами производится постоянно, и противник пытается поддерживать такой уровень. Но они этим пытаются сделать невозможным продвижение наших подразделений на определенных направлениях. Поэтому, я бы не сказал, что они ждут полной остановки боевых действий, этого не будет, но они будут пытаться снизить интенсивность, чтобы накопить и подтянуть новые ресурсы для дальнейших активных операций . Если же они не могут это сделать, они будут создавать условия для устойчивой и непреодолимой обороны.

– Можно ли сказать, что российские оккупанты в состоянии обороны сегодня находятся в более выгодном положении?

– Они не могут находиться в более выгодном положении. Они перешли к обороне, и это значит, что они не владеют инициативой. Маленькая Украина диктует условия боевых действий второй армии мира и стране, ресурсная база которой в разы превышает нашу. Они обороняются, они не знают, где будут проводиться наши наступательные действия, они вынуждены нервно передвигать резервы из одной локации в другую, поэтому о какой выгодной ситуации можно говорить?

– В Минобороны говорят о контрнаступлении ВСУ в районе Бахмута. Можете объяснить, что там происходит и какое это имеет значение?

- То, что мы открыто об этом говорим, это определенный жест, присущий демократическому обществу. То, что нельзя скрыть, об этом можно говорить. К Бахмуту было приковано внимание всего общества в течение длительного времени. К тому же нужно поддерживать такое понятие как положительный настрой. И сегодня мы можем говорить, что да, там есть определенные успехи.

На Бахмутском направлении мы не можем предвидеть какие-то глубинные прорывы, которые приведут к тому, что наши войска моментально дойдут до Попасной или Светлодарска. На сегодняшний день такого быть не может. Но выравнивание линии фронта, например, на южном фланге в районе Клещеевки, и северном – отрезание противника из района Красной Горы, - это объективные вещи и о них можно говорить. С выходом на позиции реки Бахмутки мы можем говорить, что угроза какого-либо прорыва противника в этом направлении будет отсутствовать.

Бои там ведутся, мы используем надежность этой локации и то, что есть наши успехи, и они показательны, в том числе отвлекая внимание от других направлений, где, возможно, вскоре будут проводиться более активные и интересные действия.

- Когда говорят о том, что украинское контрнаступление будет растянуто во времени, мы говорим о месяцах, неделях?

- Это максимум два месяца, когда может проводиться какая-нибудь активная фаза. Надо понимать, что наши ресурсы не бесконечны, они рассчитаны на определенную перспективу. Как правило, это рассчитывается на 45 дней.

- Можно ли сказать, что контрнаступление ВСУ уже началось?

- Использование самого термина "контрнаступление" категорически неправильно, если мы не говорим о Бахмутском направлении. Контрнаступление предполагает ситуацию, которая произошла в Бахмуте, когда мы вели активные боевые действия, отступали, заставили противника остановиться, не дали ему закрепиться, а затем перешли к контратаковым действиям и сейчас проводим контрнаступательную операцию.

В широком контексте мы сейчас говорим о подготовке наступательных операций. В более широком контексте эти наступательные операции включают в себя не только активные боевые действия сухопутных войск, а в том числе действия, которые не являются  видимыми и однозначными.

– Можете объяснить?

- Концепция наступательных операций включает в себя нанесение отвлекающих ударов, проведение демонстрационных действий, нанесение последовательных ударов по объектам противника, находящимся в глубине оккупированной территории или боевых порядков, проведение разведки боем и куча других различных действий. Такие действия как прорывы и окружения войск противника, это просто один из элементов или этапов наступательной операции. С этой точки зрения, мы можем говорить, что наступательные операции ВСУ активно ведутся уже сегодня.

– Некоторые военные эксперты аналитики говорят, что россияне уже не способны на новые большие атаки до конца года. Вы с этим согласны?

– Да, они физически не смогут сконцентрировать необходимое количество сил за средства на каком-то направлении для какой-то большой атаки. Надо понимать, что россияне действуют в рамках достаточно старой концепции оперативного искусства, а их алгоритмы по планированию операций абсолютно предсказуемы. Мы знаем, как они поступают. Мы не просто наблюдаем, что они делают, но и активно влияем на их неспособность сосредоточиться для удара.

Таким образом, делаем выводы, что с военной точки зрения мы не даем россиянам сосредоточить соответствующее количество ресурсов для нанесения серьезного удара по нашим позициям.

– С военной точки зрения россияне еще могут нас чем-то неприятно "удивить"?

- С одной стороны, они непредсказуемы, с другой – они уже выбросили все козыри, которые у них были. Конечно, есть еще человеческий ресурс, который россияне могут задействовать, но удивить они могут только своей способностью бездумно тратить этот ресурс (как это было в районе Бахмута).

– Новая волна мобилизации в РФ может кардинально переломить ситуацию на фронте?

– Новая волна мобилизации в россии – это уже составляющая не исключительно военной состоятельности, но и экономической. И возникает вопрос, а насколько серьезна может быть эта волна мобилизации. Даже во время предыдущей волны российские оккупанты не могли параллельно проводить призыв на срочную военную службу. А это говорит о том, что их мобилизационно ресурсная база недостаточна для того, чтобы обеспечить одновременный призыв большого количества личного состава. У них банально не хватает учебных центров, инструкторов и базовых вещей. Может ли россия провести мобилизацию? Да, может. Как много людей смогут призвать? Этот вопрос дискуссионный.

– Давно уже не было новостей об активном перемещении россиян в Беларусь для обучения. Этот процесс приостановился?

– То, что в медийной среде это не обсуждается, не означает, что процесс остановился. Напротив, мы наблюдаем определенную интенсификацию перемещения россиян на учебу в Беларусь. Там, как было пять центров для их подготовки, они так и продолжают работать. И это один из факторов, который позволяет нам говорить об ограниченности мобилизационной базы развертывания в РФ, потому что они используют полигоны и учебные центры в Беларуси.

– Военная угроза со стороны Беларуси все еще актуальна?

– Военная угроза со стороны Беларуси неактуальна от слова совсем. Надо понимать, что подчиняющиеся Лукашенко белорусские подразделения постоянно проводят мероприятия интенсивной боевой подготовки, совершенствуя свои навыки. Они провели уже все, что можно и как можно, и они находятся в одном шаге от объявления мобилизации и развертывания мощных боевых подразделений. Но есть одна проблема. Они не могут этого сделать без серьезного контингента российских войск на своей территории. Поэтому, если брать временную перспективу, мы не предполагаем минимум три месяца какой-либо активности на территории Беларуси. Войска надо переместить, где-то разместить, поставить задачи и так далее. Война – это не компьютерная игра, где ты подумал, кликнул на кнопку "ресурсы" и они появились. Это очень длительный и затратный процесс.

Но это не значит, что такой угрозы не было. В результате проведения серии оборонных операций мы нивелировали возможности противника сосредоточить соответствующее количество ресурсов, чтобы они могли наступать со стороны Беларуси. Это заслуга наших бойцов, стойко стоявших на обороне всего восточного фронта.